Главная | Новости | Информация | Статьи | Программы Законы | Ссылки | О проекте | Off topic

В этой статье формулируется позиция относительно авторских прав и злоупотреблений ими, в особенности, связанных с введением Закона о копирайте цифрового тысячелетия (DMCA). Статья распространяется непосредственно с программой ¹, которая, фактически, прямо нарушает DMCA и, соответственно, содержит основания, которые послужили поводом к написанию программы.

Я надеюсь, что каждый пользователь прочтет также файлы readme и license ², входящие в поставку, и учтет мои пожелания относительно ее использования. Я не хочу инициировать массовое нарушение авторских прав, но надеюсь дать людям средство вернуть свои права, существовавшие веками, наряду с правами автора, а сегодня находящиеся в самой серьезной опасности.

Авторское право ³ всегда было нацелено на поддержание баланса между правами автора, издателя и потребителя. Техническое развитие дает возможность издателям ввести ограничения, которые им было бы трудно оправдать в правовом или нравственном плане. К несчастью, в неудачной попытке поддержать авторское право в цифровую эпоху американское государство предоставило юридическую поддержку именно таким техническим мерам, поставив вне закона попытки их обхода. В результате издатели получили полный контроль над вопросами авторского права без необходимости проходить через обычный [для правового регулирования] процесс публичного обсуждения и правовой оценки [мер такого контроля].

Ни для кого не стало неожиданностью то, что издательская отрасль (особенно MPAA и RIAA ⁴) использовала DMCA как оружие для нападения на каждого, кто считает, что у потребителей и граждан тоже есть какие-то права. Заимствуя реплику Говарда Била из фильма «Сеть», просто крикните издателю: «Я зол, как сто чертей, и я не собираюсь больше этого терпеть».

Я не юрист и не эксперт в области авторского права, поэтому выражаю лишь точку зрения «заинтересованного аутсайдера». Я много читал об основаниях и истории авторского права, а также следил за наиболее громкими процессами, связанными с применением авторского права и DCMA. Но не следует использовать приведенные здесь идеи или информацию как совет или прецедент!

В чем я эксперт, так это в затрагиваемых технических аспектах, и я собираюсь играть против издателей, до тех пор, пока они не примут более взвешенного и разумного подхода. Текущая ситуация не дает мне иного шанса, как оставаться анонимным. Я не стремлюсь в мученики и не собираюсь тратить следующие десять лет своей жизни на юридическую защиту.

История авторского права писалась не один раз; качественный и сжатый обзор предоставлен Ассоциацией научных библиотек. В течение нескольких веков авторское право пыталось найти баланс между правами потребителей и стимулами для авторов и издателей к распространению произведений. Совершенно очевидно, что замысел авторского права предусматривает, что «после продажи защищенного им произведения [изначальный] владелец не контролирует его дальнейшего использования» [там же]  ⁵. Стэндфордский профессор и эксперт в этих вопросах Лоренс Лессиг (Lawrence Lessig) в недавнем интервью отмечает, что «традиционная идея fair use - и закон исключительно расплывчив в этом - это то, что автор не контролирует использования материала, защищенного авторским правом».

Однако ситуация с DMCA прямо противоположна такому замыслу: применение DMCA очень часто не имеет никакого отношения к ограничению копирования или распространения, но направлено на ограничение использования защищенного авторским правом произведения. Это противоречие описано, в частности, в статье в New York Times:

Случай с DeCSS - особенно наглядный тому пример: код DeCSS не нужен DVD-«пиратам», просто копирующим весь диск «один в один». Единственная цель использования CSS издателями DVD-дисков - контроль использования материала!

Назначением DeCSS было обеспечить проигрывание легально приобретенных дисков под Linux, где до той поры поддержки [видео-]DVD не было, и очевидно, что это на 100% совместимо с авторским правом, однако оказалось, что это нарушает DMCA, поскольку позволяет использовать материал способом, несовместимым с пожеланиями издателя.

Эрозия прав читателя/слушателя - процесс, растянувшийся на многие и многие годы. Ограниченный срок действия авторского права неоднократно растягивался, и ныне достигает [в США] нелепых семидесяти лет с момента смерти автора. «Ограниченный срок» оказался на деле не таким уж и ограниченным, но DMCA впадает в еще большую крайность, позволяя издателю отправлять неограниченную во времени монополию: он может просто наложить техническую защиту, и DMCA будет продолжать считать ее удаление преступлением даже после того, как время защиты авторского права истекло!

Лучшее обсуждение этих вопросов, с которым я знаком, содержится в извлечении из книги Шивы Вайдхьянатана (Siva Vaidhyanathan’s) «Copyrights и copywrongs: Наступление интеллектуальной собственности и как оно влияет на творчество». Если вся книга столь же хороша, сколь этот фрагмент, это просто замечательно. Я позволю себе несколько цитат. В своем введении в авторское право, Вайдхьянатан пишет:

Авторское право создавалось с целью сбалансировать интересы авторов, издателей и читателей, оно не было задумано как ограничительное право собственности.

Я вынужден согласиться с тем, что отцов-основателей сегодняшние события не порадовали бы. Вайдхьянатан цитирует следующий пассаж о копирайте из Джефферсона:

Одним из серьезных успехов издателей, входящих в RIAA и MPAA, стала постепенная эрозия [понятий] и промывание мозгов публике относительно авторского права. Простым, но эффективным средством оказалось искажение терминологии относительно нарушений копирайта: они называют «кражей интеллектуальной собственности» и «воровством защищенной копирайтом музыки» обмен MP3.

Широкомасштабное копирование a la Napster явно нарушает копирайт  ⁶, но - «кража»? Изготовление копии объекта никоим образом не лишает оригинального обладателя его копии, и «воровство» - крайне неаккуратное словоупотребление. Однако использование таких слов издателями и готовность публики принять его означает, что действие, которое само по себе неправедно, приобретает оттенок гораздо более негативный, связанный с обычным пониманием «кражи».

Использование слов «кража» и «интеллектуальная собственность» хитро подменяет вопросы авторских прав вопросами «собственности» - это ровно то, чего не могли принять Джефферсон и другие отцы-основатели: идея «собственности» на сочинения. Запомните: то, что издатели хотят заставить вас думать о произведениях как о собственности, еще не делает их таковой!

И последняя цитата из Вайдхьянатана, на этот раз - прямо о DMCA:

Последняя фраза жизненно важна: регуляторная функция, связанная с копирайтом, полностью передается издателям и поставщикам технологий. Конгресс явно исключил себя из процесса регулирования и сдвинул баланс между издателями и гражданами в сторону первых. Граждане потеряли право голоса в этих вопросах, и если Конгресс не предпримет серьезных шагов по изменению DMCA и не утвердит потребителей в их правах, нам просто ничего не останется, как согласиться на те права, которые нам соизволят предоставить издатели.

У любой схемы «управления цифровыми правами» (УЦП) есть две стороны: во-первых, и это наиболее очевидно, ее можно использовать, чтобы отбирать права у потребителя. Во-вторых, на самом деле ее можно использовать, чтобы предоставить потребителю больше возможностей, чем у него было раньше. Например, замечательной мне кажется идея полноценного, но ограниченного во времени ознакомительного просмотра, или взятия напрокат через Интернет. И если бы УЦП использовалось только для этого, для предоставления нам выбора, которого раньше не было, я бы не стал его «ломать». Плохо то, что УЦП используется для того, чтобы ограничить традиционные формы продажи. Если я купил экземпляр музыкального произведения (а не взял послушать), я ожидаю (и требую!) возможности реализовать права fair use. Я должен быть в состоянии взять этот контент, скопировать его на любой компьютер дома, на переносной компьютер или MP3-плеер… или сделать что угодно, чтобы прослушать приобретенный мной экземпляр. Но в схеме УЦП от Microsoft (MS DRM) я не могу этого сделать. В идеале, я бы хотел видеть два типа сделок: ограниченная и четко оговоренная лицензия на препросмотр или прокат и традиционную форму, без защиты контента и в непроприетарном формате. Пока издатели настаивают на отъеме тех прав, которые мы имеем в традиционной сделке, мы будем сопротивляться, принимая технические и юридические меры.

Дополнительные сложности, связанные со специфическим случаем MS DRM версии 2, заключаются в том, что, кроме применения [ограничительной] лицензии, потребитель лишается возможности ознакомиться с условиями этой лицензии. Технически грамотный человек, знающий, как устроена схема, может просмотреть двоичный файл с лицензией, найти строку ACTION и разобраться, какие именно ограничения налагаются, однако подавляюее большинство людей просто не понимают, что за лицензию они приобрели. Если издатель по какой-либо причине захочет ограничить срок ее действия пятью годами, средний потребитель не поймет этого, а через пять лет лицензия пропадет, и ничего с этим не сделаешь.

Законы, принимаемые государством, не должны слепо служить интересам корпораций. Мы ждем от Конгресса защиты наших прав, но, к несчастью, голосуют деньги, что, по-видимому, послужило основой для принятия DMCA. Оставим юридические вопросы в стороне: сама технология способна служить отъему у нас прав, особенно если криптографические «средства безопасности» начнут встраивать в оборудование. Государство должно использовать власть, чтобы сдерживать эту возможность, а не поощрять ее! Иными словами, должны приниматься законы, гарантирующие сохранение прав fair use гражданами вне зависимости от того, что возможно технологически. И законы должны быть в состоянии (возможно, [принудительно] депонируя [крипто]ключи корпораций?) гарантировать, что любые технические меры истекают одновременно с авторскими правами, перенося произведение в домен общественного достояния, как это было до сих пор. И, наконец, если технология используется для создания новых услуг, законы должны обеспечивать технологическое же раскрытие условий лицензий потребителям.

Я не уверен, что мои надежды на это обоснованны. Против этого, вне сомнения, будут выступать издатели. Но пока эти изменения не войдут в жизнь, знайте: и я, и те, кто думает так же, будем предпринимать акты гражданского неповиновения, чтобы уберечь то, что сможем, от такой подмены.

DMCA уже была использована предосудительным образом как минимум трижды: деле о DeCSS, случае Эдварда Фелтона и в деле против Дмитрия Склярова.

В уже упоминавшемся деле о DeCSS MPAA использовала DMCA как оружие для атаки на средство, преимущественным назначением которого является легальное использование легально приобретенного контента. Однако, поскольку такое использование не приветствовалось MPAA, они использовали DMCA, чтобы объявить преступным то, что без последнего было бы вполне легальным.

Еще более устрашающее поведение было продемонстрировано SDMA Foundation, угрожавшей иском профессору Эдварду Фелтону (Edward Felton) за раскрытие атаки на некоторые из технологий снабжения аудиоконтента «водяными знаками», хотя атаки были предприняты по инициативе самой SDMA. Участвуя в конкурсе SDMA при отказе от любого вознаграждение с их стороны, Фелтон сохранил право на публикацию сведений о проделанной им работе.

В деле о DeCSS судья Каплан решил, что можно запретить программу, невзирая на Первую поправку, поскольку в отношении кода не предоставлены те же права, что в отношении обычной прозы. Это находится в видимом противоречии с решением по делу Бернстайна, гласившим, что код защищен свободой слова. И это только одно из многих непродуманных решений Каплана по делу о DeCSS, поэтому Фелтон в своей статье аккуратно избегал включения любого кода, придерживаясь описаний на естественном языке. Тем не менее, SDMIF в своих угрозах судиться с Фелтоном и его группой каким-то образом заключила, что защитой Первой поправки не пользуется уже и обычный текст. RIAA и SMDF в конце концов осознали абсурдность этого и отступили (теперь договариваясь до того, что-де судиться и не собирались, что находится в явном противоречии с хроникой событий, которую нынче хотят подредактировать).

И, наконец, наиболее опасным является дело Дмитрия Склярова. Кроме всех прочих проблем, DMCA перевело в разряд уголовных разбирательств то, что традиционно было предметом гражданского права, а именно, вопросы копирайта.

Скляров написал программу, снимающую защиту с «электронных книг» Adobe, возвращающую традиционные права fair use их владельцам. Более того, программа была написана в России, где это вполне легально. Компания, где он работает, распространяла эту программу со своего сайта в США (и я не видел никаких свидетельств, что это делал сам Скляров), и под этим предлогом Склярова арестовали во время поездки в США. Склярова на этом весьма шатком основании держали в тюрьме и предъявили обвинение.

Несмотря на то, что в Adobe позже заявили, что не добиваются наказания Склярова, правительство продолжает его преследование - такую награду оно приготовило для тех, кто защищает свои права, охраняемые авторским правом, и это основная причина, по которой я остаюсь анонимным.

Что нас ждет в будущем? Хочется надеяться, что государство начнет защищать права своих граждан, а не корпоративные интересы. Если этого не произойдет, следует ожидать, что многие из существующих схем УЦП будут публично «взламываться» в знак протеста. Я дождусь, пока шум, поднятый моей последней работой, утихнет, но есть много других, способных делать то же, что сделал я, и именно этим сейчас и занятых.

Запомните: «Мы злы, как сто чертей, и не собираемся этого больше терпеть!»