Главная | Новости | Информация | Статьи | Программы Законы | Ссылки | О проекте | Off topic

§ 6. Антитрестовское законодательство и технический прогресс

Активно финансируя получение новых научно-технических знаний и организуя их передачу в частный сектор экономики, государство в США вместе с тем вмешивается и в сам процесс их использования, руководствуясь все теми же общими интересами всего класса капиталистов. Основным орудием для этого является антитрестовское законодательство, впервые зародившееся именно в США на рубеже XX в. и с тех пор совершившее весьма примечательную эволюцию как по своей направленности, так и роли в правовом арсенале буржуазного государства.

По сфере своего применения это законодательство, официальной целью которого прокламируется “защита интересов общества через охрану свободы конкуренции”, призвано бороться с монополистическими злоупотреблениями в любой форме и как таковое регулирует использование технологии только в определенных своих аспектах. Поэтому его сводный анализ выходит за рамки данной работы. Однако в этом параграфе все же представляется целесообразным затронуть ряд антитрестовских проблем общего порядка как потому, что именно в области техники эволюция этого законодательства прослеживается особенно ярко, так и в связи с тем, что до сих пор в нашей литературе подход к его освещению отличался, как представляется, известной односторонностью.

Первые антитрестовские законы (Шермана 1890 г. и Клейтона 1914 г.) были приняты под влиянием широкого общественного протеста против усиления господства союзов монополистов в американской экономике и при определенных условиях могли бы нести в себе гораздо более действенное антимонополистическое начало. Однако их непосредственными творцами выступили либерально-буржуазные критики империализма, видевшие в монополиях не закономерно возникающую из развития капитализма угрозу обществу, а лишь аномалию, ошибочное уклонение от нормы, поддающееся лечению законодательным путем. Поэтому и сами эти законы явились как бы юридически оформленной разновидностью либерально-критической литературы тех лет, склонной, как подчеркивал В. И. Ленин, “принимать противоречие интересов (глубоко коренящееся в самом строе общественного хозяйства) за противоречие или ошибку доктрины, системы, даже мероприятий и т. п.”⁸⁹

Не удивительно, что попытка, пусть даже законодательная, трактовать закономерность как аномалию и удержать созревший капитализм на рубежах свободной конкуренции была обречена на неудачу. Идеалистические даже для своего времени меры по “пресечению” монополий были заведомо неэффективны и в этом смысле антитрестовское законодательство довольно быстро, после многочисленных поправок и особенно в прецедентной

интерпретации судов, лавировавших между оценкой злоупотреблений монополий “по духу” и “по букве” закона ⁹⁰, превратилось в ширму засилья монополий в экономике США, на что и указывали многие советские юристы ⁹¹.

Однако при этом до сих пор не уделялось достаточного внимания наличию у антитрестовских законов другой, не менее важной их стороны, а именно, что в период становления и развития государственно-монополистического капитализма они превратились в руках буржуазного государства в серьезный рычаг воздействия на частный бизнес в сфере конкуренции, поддержания в ней определенной дисциплины внутри самого класса капиталистов и в их общих, национально взятых интересах перед лицом вызова мирового социализма и обострения межимпериалистической конкуренции.

Возможность применения для этих целей государственной машины предвидел еще К. Маркс, отмечая, что развитие акционерных обществ “в известных сферах... ведет к установлению монополии и потому требует государственного вмешательства” ⁹². Ф. Энгельс также рассматривал в качестве одной из функций буржуазного государства охрану “общих внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов” ⁹³, и потому эту особенность американского антитрестовского законодательства отнюдь не стоит преуменьшать, тем более что ныне оно, по сути дела, наиболее жесткое в мире и американские компании, даже крупнейшие, предпочитают, хотя бы внешне, соблюдать предписываемые им “правила игры” ⁹⁴.

В своих аспектах, относящихся к регулированию использования технологии, антитрестовское законодательство как бы дополняет и продолжает патентное, преследуя попытки необоснованно распространить монополию патентовладельца за пределы, даруемые ему патентным правом. Конкретная практика, особенно судебная, в данной области достаточно противоречива, знает свои взлеты и падения в строгости интерпретации этих пределов, равно как и своих “ревнителей” и “либералов”, сменяющих друг друга на соответствующих правительственных постах. Однако, укрупненно поводами для антитрестовского преследования могут быть следующие формы патенто-лицензионной политики корпораций.

1. Неиспользование патента при отказе выдачи на него лицензий заинтересованным фирмам. В этом случае возможна выдача на базе такого патента принудительной лицензии, ставка вознаграждения по которой, в случае несогласия сторон, может быть определена с помощью государственного арбитража. Такое решение, в частности, было принято в отношении патентов на полупроводники, в лицензиях на которые заинтересованным фирмам долгое время отказывала “Белл лабораториз”. В 1972 г. аналогичное дело было возбуждено федеральной торговой комиссией против фирмы “Ксерокс” ⁹⁵. Всего же в послевоенный период было выдано свыше 100 таких принудительных лицензий.

Под антитрестовским следствием и судом (и даже не раз) оказывались такие корпорации, как “Дюпон”, ИБМ, “Вестингауз”, “Дженерал электрик”, “Рэдио корпорейшн оф Америка” и др. Директор антитрестовского отдела министерства юстиции США Т. Арнольд даже заявил однажды, что “Форд” и “Крайслер” являются “сателлитами” “Дженерал моторс” и она позволяет им существовать постольку, поскольку они не растут в ущерб ей, и потому сознательно не идет на дальнейшую концентрацию в автопромышленности, чтобы не попасть подобно “керосиновому трест” под разукрупнение (Hearing before Subcommittee of the Select Committee on Small Business. US Senate, 90th Congress, 2nd Session. Planning, Regulation and Competition: Automobile Industry. Wash., 1968, p. 147). Аналогичных поводов к разукрупнению тщательно избегает ИБМ. Характерно также, что многие американские компании “оправдывают” свою трансформацию в международные тем, что антитрестовские законы ставят препятствия для их дальнейшего роста внутри США.

2. Организация патентных пулов закрытого типа, отказывающих фирмам — нечленам пула в приеме или в лицензиях или навязывающих лицензиату заведомо дискриминационные условия. Так в свое время “Форд мотор” сумела выиграть важный судебный процесс у патентного пула американских автостроительных фирм, отказавшихся допустить туда “Форд” ⁹⁶.

3. “Наслаивание” лицензий, или навязывание лицензиату закупок продукции, не имеющей прямого отношения к соглашению. Решением Верховного суда США по иску “Аутомэтик рэдио мэньюфэкчуринг” к “Хазелтайн рисеч” подобные “пакетные” лицензии были признаны незаконными ⁹⁷.

4. “Перекрестное лицензирование”, если оно используется для целей, указанных в п. 2.

5. Принуждение лицензиата к передаче лицензиару всех усовершенствований, внесенных им в процесс, а также при определенных условиях предписывание ему принудительных продажных цен или заведомо узких сфер применения лицензии и взимание с него лицензионного вознаграждения после истечения срока действия патента. В нарушениях по п. 4 и 5 федеральная торговая комиссия обвинила фирму “Ксерокс”, которая имела подобную “кросс-лицензию” с институтом Баттелла, а также выдавала лицензии ряду фирм таким образом, чтобы исключить их конкуренцию на рынке копировального оборудования и получить в обмен их технологические достижения в нужных “Ксерокс” областях ⁹⁸.

В законе преобладают в основном меры пресечения и “исправления” такой практики (выдача лицензий, отмена незаконных условий соглашений и санкционирование неподчинения им лицензиатов, возмещение убытков и т. д.), а не ее наказания, хотя в соответствии с американской правовой доктриной антитрестовское законодательство тяготеет скорее к уголовному праву. Например, максимальным наказанием является штраф в 50 тыс. долл. для компаний и тюремное заключение до одного года для их администраторов. Однако даже в наиболее

громких процессах (например, электротехнического картеля) такие наказания применялись в более мягкой форме.

В последние годы антитрестовское законодательство вновь стало ареной упорной борьбы между сторонниками его более жесткого применения и “либералами”. При этом первые, к числу которых относятся и официальные лица антитрестовского отдела министерства юстиции, выступают за более последовательную защиту лицензиатов от дискриминационного лицензирования и усиление преследований за ограничения в распространении технических новшеств, ссылаясь, в частности, на то, что это грозит ухудшением экономических и технологических позиций США в мире. “Либералы” же группируются вокруг “поправки Скотта”, которая ставит своей целью в законодательном порядке разрешить навязывание лицензиатам практически любых ограничительных условий ⁹⁹. Кроме того, указывается, что относительно большая жесткость американского антитрестовского законодательства ставит корпорации США в невыгодные условия по сравнению с их конкурентами, прежде всего из Японии, где компаниям разрешены многие виды картельных объединений, а также институционализация совместных усилий фирм в НИОКР, что в США, при определенных условиях, может быть признано незаконным ¹⁰⁰. Здесь позиция антитрестовского отдела сводится к тому, что “если иногда определенные типы совместных исследовательских проектов и могут оказаться приемлемыми... было бы неуместным поощрять любые их формы без всякого разбора, полагая лишь, что больше значит лучше” ¹⁰¹, ибо это открыло бы путь все к тому же гигантизму в масштабах отраслей со всеми его пороками. Очевидно, в данном случае устами антитрестовских чиновников говорит опыт реальной американской действительности, с которым трудно не согласиться.

Кроме антитрестовских, в США действуют еще около трех десятков законов и административных инструкций федеральных ведомств, содержащих положения, регули

рующие отдельные аспекты патентно-лицензионных операций. Наконец, иногда правительство осуществляет однократное вмешательство в отраслях, где патентная ситуация грозит негативно отразиться на экономике страны. Например, в свое время оно объединило в патентные пулы корпорации самолетостроительной, резинотехнической и радиотехнической промышленности, рассредоточение патентов между которыми не давало возможности наладить производство готовой продукции ни на одной из фирм.

Однако во всех этих случаях остается в силе то главное, что определяет смысл применения таких законов, а именно, что монополистическая практика осуждается не как таковая, а лишь в формах “неразумного ограничения торговли” и это положение, впервые сформулированное федеральным апелляционным судом по делу “Стандард ойл” против американского правительства еще в 1898 г., и поныне определяет собой на практике водораздел между “законным” и “незаконным” в монополистической конкуренции.

Вместе с тем все эти законы применяются более последовательно, когда речь идет о преследовании иностранных фирм, пытающихся, опираясь на свои патенты, добиться монопольных позиций внутри США. С ростом портфеля американских патентов (около 1/4, годовой выдачи, а всего 90 тыс. действующих патентов, или 10% их общего количества в США) в руках иностранных корпораций и обострением их конкуренции на американском рынке антитрестовское законодательство все чаще выступает как орудие экономического национализма. Под принудительное лицензирование попадали иностранные патенты на такие товары, как полиэтилен, полиметилметакрилат, полиэфирные волокна, медикаменты и т. д., причем ответчиками выступали крупные фирмы — “Империэл кемикл индастриз”, “Фарбенфабрикен Байер”, швейцарские фармацевтические компании.

Во внутриамериканской практике антитрестовские преследования далеко не всегда доходят до суда. Дело обычно начинается с “собеседования” с проштрафившейся корпорацией, ей даются рекомендации по введению ее операций в “законное” русло. Зачастую истец и ответчик прекращают дело миром, нередко на базе новой монополистической сделки.

О пределах антитрестовской уязвимости монополий дает представление история по очередному обвинению ИБМ в подавлении конкуренции на рынке счетно-решающих устройств, выдвинутому компаниями “Контрол дейта”, “Телекс” и “Грейхоунд”. Несмотря на то, что обвинение базировалось на 37 пунктах нарушения антитрестовского и других американских законов, правительственные органы долгое время откладывали разбор этого иска к одному из “столпов” американского “наукоемкого” экспорта. Затем по “духу” закона со ссылкой на сокращение доли ИБМ на рынке счетно-решающих устройств было отведено обвинение компании “Грейхоунд” об ограничительной практике ИБМ на рынке аренды ЭВМ. Позже ИБМ сумела “полюбовно” решить спор с “Контрол дейта”, выплатив ей 15 млн. долл. отступного за снятие иска, а главное за уничтожение 27 млн. документов и поискового аппарата к ним, на которых строилось обвинение. Последний же из истцов — “Телекс” — был встречно обвинен ИБМ в краже и незаконном использовании 13 сборников ее программ и технических спецификаций, после чего угроза антитрестовских акций против ИБМ по этому процессу практически миновала ¹⁰².

Наконец, мелкие и средние фирмы нередко вообще не могут извлечь для себя никакой пользы даже из антитрестовских побед над монополиями-гигантами. Например, им могут быть формально выданы “чистые” патентные лицензии без всякой дополнительной информации и технической помощи, что далеко не достаточно для налаживания собственного производства. Против них также работает сложившаяся структура рынка, недопущение к усовершенствованиям и т. д. Поэтому фирмы иногда вообще не начинают антитрестовских процессов, а прибегают к “пробе сил” в частном порядке. Так, “Рейтеон”, будучи ранее мелкой фирмой и столкнувшись с дискриминацией со стороны американского электролампового картеля, не стала прибегать к суду, хотя нарушение картелем антитрестовского закона было налицо (он, объединив в своих руках патенты на термоионные лампы, пы-

тался “администрировать” конкуренцию на лампы любого типа), а вместо этого пошла по пути открытого нарушения патентов членов картеля, производя термоионные лампы и сбывая их на черном рынке. Учитывая, что при этом фирма не платила лицензионного вознаграждения, ее лампы были дешевле и продажи росли в течение 5 лет. В результате картель решил принять в свои ряды аутсайдера, чтобы не ставить в ходе возможного процесса и контробвинений “Рейтеон” под удар всю свою структуру ¹⁰³.

Вместе с тем, несмотря на противоречивость и непоследовательность антитрестовского законодательства, оно, как представляется, не должно оставаться вне поля зрения демократических сил. В условиях развернутой антимонополистической борьбы создаются объективные возможности направить положения антитрестовских законов против наиболее вопиющих злоупотреблений монополий, например в области подавления кооперативных организаций и мелких фирм, установления монопольно высоких цен на потребительские товары. Гласность антитрестовских процессов, возможность мобилизации против отдельной монополии-ответчика сил широкого социального диапазона (включая даже и крупные фирмы-конкуренты) создают объективную возможность дробления лагеря монополий, подрыва позиций отдельных его групп, а следовательно, и всего этого лагеря в целом. Большую роль здесь могут сыграть профсоюзы, обычно осведомленные о многих сторонах деятельности монополий на своих предприятиях и в отраслях. Широкое демократическое движение способно изменить и само антитрестовское законодательство, сделать его более действенным, и все сказанное применимо, конечно, не только к США.